Внешние и внутренние, традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности государства

Кения / Внешние и внутренние, традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности государства

Бремя традиционных (военно-политических) внешних и внутренних угроз безопасности государства в случае Кении может быть оценено как весьма высокое, что подтверждается следующими аргументами.

В период начиная с 1974 года имела место неудачная попытка военного переворота (1982 год). В стране действует ряд нелегальных антиправительственных движений.

В 2007 году правоохранительные органы страны вышли в Прибрежной провинции на след военизированной группировки, укомплектованной в основном молодыми людьми, организовавшей тренировочный лагерь и имевшей связи с единомышленниками в Танзании. В 2005 году в провинции был ликвидирован аналогичный тренировочный центр группировки Республиканский совет Момбасы.

В последнее время все больше активизируется антиправительственная группировка «Силы обороны земель сабаот». Эта вооружённая структура, представляющая этническую группу сабаот (входит в состав календжинов, проживает в районе границы с Угандой), активно участвовала как в локальных конфликтах из-за распределения ресурсов, так и в столкновениях на фоне политического кризиса 2008 года. По некоторым данным, за последние полтора года от рук боевиков погибло не менее 500 человек. Кроме того, они начали постепенно подменять собой официальные власти, облагая окрестных жителей поборами и верша правосудие по своему усмотрению. Уже по окончании кризиса против «Сил обороны» была развёрнута масштабная военная операция с использованием артиллерии и вертолётов.

Территориальные претензии со стороны иностранных государств как таковые отсутствуют, однако нестабильность на границах с Угандой, Сомали, Танзанией и Суданом имеет высокий конфликтный потенциал и может вести к периодическому оживлению споров об условиях пограничного размежевания и пограничных режимах.

Угроза терроризма имеет в Кении специфическое преломление. С одной стороны, сохраняется вероятность совершения террористических атак, сравнимых с терактами 1998 года, представителями исламских фундаменталистов (в том числе из рядов сомалийцев), имеющими навыки боевого применения взрывчатых веществ (полученные от эмиссаров «Аль-Каиды» и пр.). С другой стороны, любая подобная акция не будет иметь того резонанса, который она получила бы в странах Европы (включая Россию) или США. Это объясняется тем, что шокирующий эффект одномоментной гибели даже значительного числа людей будет теряться в контексте рутинизации насилия в кенийском обществе (ежедневные этнические и экономические конфликты малого и среднего масштаба, преступность) и присутствия там острых социальных проблем, повышающих индифферентность к чужому горю.

Политический эффект терроризма в Кении (и любой другой африканской стране) будет крайне низок, что делает классический терроризм невыгодным средством давления на власти, даже в случае со стремлением фундаменталистов отомстить им за сотрудничество с США. С другой стороны, совершение на территории Кении терактов против некенийцев (европейцев и американцев, со случайными жертвами из числа местного населения) сможет оказать на последних сильное давление и должно рассматриваться как приоритет у потенциальных террористов.

Неисламские антиправительственные организации (вроде секты Мунгики) не склонны использовать взрывные устройства и предпочитают запугивание жестокими убийствами, совершенными с применением холодного и реже огнестрельного оружия, что следует квалифицировать не как осознанный терроризм в его современном понимании, а как проявление межобщинного и прочего насилия (то есть не способ совершения, а почерк преступления) или диверсии против властей.

По целому ряду причин Кения представляет значительный интерес для международной организованной преступности. Удобное географическое положение страны, имеющей выход в Индийский океан, позволяет использовать её в качестве транзитного государства для транспортировки наркотиков (из Южной и Юго-Восточной Азии в Европу и Южную Африку) и другой контрабанды, а также торговли людьми.

Этому же способствуют развитая по африканским меркам транспортная инфраструктура (в первую очередь, морские и аэропорты) и слабый контроль властей над криминальной обстановкой. К указанным факторам прибавляется готовность многих государственных служащих (включая работников таможни, полицейских и пр.) принять участие в схемах незаконного обогащения, а также неустроенность значительной части прочих граждан (в том числе молодёжи), склонных улучшить своё положение нелегальными способами за неимением иных.

Повышенная проницаемость сухопутных границ Кении и сложная военно-политическая обстановка вокруг них создаёт предпосылки для масштабной контрабанды стрелкового оружия.

На основании экспертных оценок уровень коррупции в Кении может быть охарактеризован как очень высокий.

Коррупция пронизывает все сферы общественной жизни и проявляется как в крупных скандалах, порочащих страну на международной арене («дело «Англо-Лизинг», «дело «Голденберг Интернэшнл»), так и в повседневной практике в виде взяток мелким чиновникам и пр.

Согласно данным отчёта «Глобальный барометр коррупции — 2006» организации Transparency International, который показывает, какие сферы социальной жизни в стране, по мнению граждан, в наибольшей мере подвержены коррупции, в Кении наиболее коррумпированной считается полиция (показатель 4,1 балла по 5-балльной шкале, где 5 — максимальный показатель коррумпированности). Для других сфер: политических партий, законодательной власти, судебной системы, армии, таможни, частного сектора, налоговой сферы, системы здравоохранения — показатели колеблются в диапазоне 3,6–2,9.

Наименее коррумпированными граждане считают средства массовой информации (2,3), систему образования и НПО (по 2,6).

Государственная коррупция в Кении, как и в других странах Африки, обусловлена той гипертрофированной ролью, которую государство вынуждено было играть во всех сферах жизни за неимением соответствующих институтов негосударственного происхождения. Поскольку политика, бизнес и другие проявления социальной активности замыкались на разрешении и последующей поддержке со стороны государственного аппарата, участники общественных отношений устанавливали с ним контакты, где монопольное положение государства вызывало у его представителей естественный соблазн извлечь из занимаемой должности материальную выгоду.

После победы на выборах 2002 года президент Кибаки увеличил число постов в системе управления, чтобы вознаградить своих союзников по коалиции, причём в настоящее время на оплату работы только помощников министров уходит до 9 миллионов долларов США. По состоянию на 2007 год в 33 министерствах страны работало 50 помощников министров, около 30 из которых в июле этого года написали на имя президента письмо, где пожаловались на отсутствие работы. Авторы письма указали, что до сих пор не был чётко прописан круг их полномочий, и отметили, что хотели бы впредь называться заместителями министров. С другой стороны, опросы рядовых кенийцев показывают, что появление этой проблемы на повестке дня только в самом конце первого срока правления президента многими воспринималось как предвыборный ход.

Коррупция среди депутатов дополнительно стимулируется отсутствием для них запрета или ограничения на занятия бизнесом, причём депутаты не обязаны отчитываться о доходах и источниках их получения.

Вследствие круговой поруки в органах власти борьба с коррупцией по определению не может отличаться высокой эффективностью.

В 2005 году ушёл в отставку и уехал в Великобританию Джон Гитонго — правительственный чиновник, ответственный за борьбу с коррупцией. После разоблачения крупного коррупционного сговора с участием ряда министров он стал получать угрозы и в знак протеста против невозможности выполнять свои обязанности покинул пост. В настоящее время определённые крути в кенийской политической элите пытаются создать впечатление, что Гитонго использует обвинения в коррупции, чтобы восстановить контроль Великобритании в Кении.

В 2007 году был принят законопроект, ограничивавший компетенцию Кенийской комиссии по борьбе с коррупцией только расследованием преступлений, совершенных после 2003 года, однако под давлением со стороны общественного мнения президент Кибаки отказался его подписывать.

Препятствия, стоящие на пути у местных борцов с коррупцией, дополнительно повышают значимость иностранной критики, которая по традиции воспринимается как вмешательство во внутренние дела.

Сокращение численности населения не представляет собой угрозу безопасности Кении, поскольку, согласно докладу ПРООН «О развитии человека 2007», в 2005–2015 годах прогнозируется положительный прирост населения, который будет составлять 2,6 %.

Проблема избыточной миграции перед Кенией в настоящее время не стоит. Правительство страны не считает чрезмерно высоким ни уровень эмиграции, ни уровень иммиграции и не предпринимает попыток убедить лиц, имеющих кенийское гражданство, вернуться из-за рубежа.

←   Назад  |   Внешние и внутренние, традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности государства   |   Вперёд   →

• Главная страница

• Страны мира
• Африка
• Восточная Африка
  • Год образования
  • Географическое положение, площадь, границы
  • Население
  • Индекс развития человеческого потенциала в 1980–2012 годах
  • Язык (языки)
  • Основные политические традиции и этапы политического развития
  • Период британского правления
  • Независимая Кения
  • Конституционные основы и характеристика формы правления
  • Разделение и взаимодействие различных ветвей власти
  • Особенности исполнительной власти
  • Главы государства (президенты) в 1964–2014 годах
  • Особенности законодательной власти
  • Особенности судебной власти
  • Территориально-государственное устройство
  • Местное управление и самоуправление
  • Внешние влияния на формирование и функционирование политических институтов
  • Внутренние конфликты и расколы
  • Исламский экстремизм и терроризм
  • Конфликт на востоке страны (проблема Сомали)
  • Конфликты из-за распределения ресурсов
  • Официальная идеология, идеологические расколы и конфликты
  • Религия и государство, роль религии в политике
  • Африканское христианство
  • Секта Мунгики
  • Политическая роль военных/силовых структур
  • Особенности партийной системы
  • Представительство политических партий в Национальном собрании по итогам выборов 27 декабря 2007 года
  • НПО, корпоративные компоненты политической системы, группы интересов и группы влияния
  • Положение и роль СМИ
  • Положение Кении в рейтинге по индексу свободы прессы в 2002–2012 годах
  • Гендерное равенство/неравенство
  • Национальное хозяйство в контексте мировой экономики
  • Основные показатели экономики в 1990–2010 годах
  • Структура ВВП Кении, по данным Всемирного банка в 2010 году
  • Вес в мировой экономике в 1990–2006 годах
  • Ресурсы влияния на международную среду и международные процессы
  • Военные расходы в 1990–2010 годах
  • Участие в международных организациях и режимах, основные внешнеполитические контрагенты и партнёры, отношения с Россией
  • Внешние и внутренние, традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности государства
  • Положение Кении в рейтинге по индексу восприятия коррупции в 1997–2012 годах
  • Размещение территории страны в зоне повышенной опасности стихийных бедствий
  • Экономические угрозы
  • Угрозы безопасности человека